Неоспоримая - Елена Тодорова

21

Прямой удар.

Уклон.

Все достало. Напиться бы в хлам. Да нельзя. Бой через три месяца. Некогда расслабляться. Самое время сосредоточенно работать.

Еще удар.

Нырок и мощный удар снизу.

Не углубляться в размышления. Не думать. Не думать о девчонке.

Все просто. Должно быть просто.

Снова удар.

Уклон.

– Достаточно, Егор, – окликнул своего подопечного Роман Натаныч.

Но Аравин продолжал молотить грушу.

– Егор! – громче позвал тренер. – На сегодня хватит! Ты устал.

– Я не устал, – не останавливаясь, ответил боксер.

Боковым ударом толкнул грушу в сторону. Плечом поймал ее быстрое возвращение и снова ударил.

– Я вижу, что устал. Хватит!

Аравин нанес последний удар со всей силы и недовольно повернулся к тренеру.

– И чем тебе Маня сегодня не угодила? – Натаныч с усмешкой посмотрел на взмыленного подопечного. В этом зале было привычно давать прозвища снарядам, и груша Аравина не исключение. – Что-то ты в последнее время постоянно на взводе. До боя уйма времени, почему кипишь, сынок?

Егор схватил со скамьи небольшое полотенце и промокнул им мокрое от пота лицо.

– Нормально все, Натаныч, – с шумом выдохнул Егор, но резкий взгляд говорил обратное. – Не переживай.

– Обидно, – поджал губы тренер. – За столько лет ты думаешь, я не знаю, когда нормально, а когда нет?

Роман Натаныч выжидающе посмотрел на Аравина. За тринадцать с лишним лет работы Егор стал для Щукина как родной сын. Не потому что ближе никого у него не было. Тут другое. Даже если бы у Натаныча были свои собственные дети, не смог бы воспринимать Егора по-другому. Щукину никогда не нравилась замкнутость парня. Но его упорство, честность и храбрость пришлись по нутру с первого же боя Аравина. Он всегда играл честно. Всегда действовал по правилам. А если и собирался их нарушить, то открыто предупреждал об этом. Не боялся ни травм, ни боли, ни проигрыша. Но Щукин знал, что внутри у парня своя война. Свои страхи. Свои границы. Своя точка невозврата. Они дальше и намного глубже, чем у других, но они есть. Как бы умело Аравин это не скрывал.

– Поделись, – мягко попросил тренер. – Неужели не доверяешь?

– Причем здесь – доверяю, не доверяю? Просто не хочу это обсуждать.

– Не созрел, значит, еще. Ну, переваривай-переваривай… Только как-то долго ты маринуешь в этот раз. Ешкин кот, интересно же!

– Натаныч, не начинай, дорогой, – отмахнулся Егор. – Зудишь как любопытная баба, – коротко улыбнулся и, закинув полотенце на плечо, двинулся в сторону душевой.

– Пускай буду бабой! – прихрамывая, засеменил следом тренер. Левое колено снова рознылось, никак дождь собирается. – Но не отстану, пока не скажешь, в чем дело.

– А что ты хочешь услышать? – резко развернулся на полдороги Аравин.

Лицо Натаныча приобрело несвойственное ему хитрое выражение.

– А ты случаем не влюбился?

– Сплюнь! Мне влюбляться противопоказано.

– Это еще почему?

– Придушу зазнобу.

– Хм… – Натаныч задумчиво почесал затылок.

Аравин снова развернулся.

– Только один вопрос, – остановил его тренер.

Егор замер, не оборачиваясь.

– Что еще?

– В целом все нормально? Все живы здоровы? В ясном уме?

– Это не один вопрос.

– Не придирайся к старику.

– Да.

– И слава Богу! – облегчено выдохнул Натаныч. – Перегоришь, голубчик. Перегоришь. И все будет нормально. Как раньше.

Как раньше… А будет ли? Нет, не будет. Отчетливо это понимал уже сейчас. Уже не сможет на год исчезнуть. Никогда больше так не сможет.

Анастасия Романовна Сладкова надолго теперь в его жизни. И пускай это целая сотня ненужных проблем. Но как иначе? Как? Да никак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍